Стихотворения в прозе, <<poème en prose>> Опции

[Гость_Grin_*]

Птицы

Я удобнее устроился на камне и посмотрел на небо. Над моей головой метались из стороны в сторону разноцветные всполохи-крылья Северного сияния. Громадные птицы пытались пробиться сквозь изрядно потрепанный озоновый щит Земли. Это нестерпимо прекрасное и одновременно ужасающее зрелище заставило меня перевести взгляд на горизонт. На Солнце.
Звезда болезненно корчилась, пожирая саму себя. Солнце медленно умирало, безмолвно взирая на планету.
Светилу удалось отнять жизни у сотен тысяч человек. Кто-то был беден и не мог позволить себе переселиться на другую планету. Кто-то был болен или слишком стар для путешествий по космосу. Я старался не смотреть на череп, довольно ухмылявшийся мне из красноватого песка. Пытался не думать о том, что он мог когда-то принадлежать моей жене.
Кто бы мог подумать, что я - человек, давший другим шанс выжить, - лишится самого дорогого. Кто мог предположить, что я потеряю жену и сына только потому что у кого-то сдали нервы из-за страха умереть от лучей звезды, давшей жизнь человечеству и вознамерившейся забрать ее.
Все самое ценное и важное в моей жизни было связано с этой планетой, превратившейся в громадную пустыню.
Я по привычке протер стекло скафандра и скосил взгляд на часы. Восемнадцать ноль семь. В восемнадцать двенадцать с Землей столкнется метеорит.
Теперь, проделав такой путь ради того, чтобы сгинуть вместе с планетой, на которой осталась навечно семья, я мог только ждать. Ждать, когда стрелка укажет, наконец, на нужное деление циферблата.
Восемнадцать ноль девять.
Ждать, когда моя жизнь, ставшая ничем еще с десяток лет назад, сотрется насовсем.
Восемнадцать одиннадцать.
Ждать, когда этот громадный мир, видевшийся мне в детстве таким величественно-прекрасным, перестраивавшимся пятью цивилизациями и являвший собой для меня тогда нечто вечное, неизменное и непоколебимое, сгинет. Исчезнет подобно песочной мозаике, которую далай-лама достроил и, достигнув нужного результата, решил убрать.
Я снова возвел взгляд на небо. Разноцветные жар-птицы метались в бешеной пляске - вероятно, чувствовали приближение беды и хотели прожить последние секунды ярко. Кому нужна яркость жизни, как не самим живущим? Незачем жить ярко для кого-то. Тем более сейчас, когда никто не способен это оценить. Они плясали и тогда, когда гигантская черная тень накрыла их.
...они продолжили плясать, когда эта тень скрылась из виду.
Метеорит прошел мимо.
Я снова остался один.

[Hikura]

Ну что тут скажешь, прекрасная и одновременно ужасающая история.

[Гость_Grin_*]

Ну что тут скажешь, прекрасная и одновременно ужасающая история.

Главное, чтоб было пусто.)

[Rindzin]

Пусто.
Блина, такой эффект словно что то вынули изнутри после слов "Метеорит прошел мимо".

[Гость_Grin_*]

Цена

- Собирайся! - крикнул граф, надевая плащ на ходу.
Аннушка в этот момент еще хлопотала на кухне:
- Не соблаговолишь объяснить, куда это? - спросила она, снимая фартук.
- Как куда, милая? На свободу!
Ты говорила мне: "Не нужно никакой революции, чтобы сделать жизнь лучше тем, кто привык жить так, как удобно. Нужно всего лишь держаться вместе. Любить друг друга. Ценить друг друга." Помню, я обозлился, посчитав твою сентиментальность чем-то детским, глупым. Но сейчас, очнувшись ото сна я, наконец, понял, насколько ты была права. Хорошая моя, милая Аннушка, теперь нас не будут держать в этом сером обшарпанном месте мои эгоистичные идеи. Отныне мне безразличны эти землянистые лица с упрямо поджатыми губами. Мне более не важно, что будет с этим городом, этой страной. Да пускай весь мир катится к чертям, лишь бы только ты была со мной. Не нужна мне революция, которую я затеял, если она может отнять у меня возможность быть с тобой - самое дорогое для меня. Собирайся же, родная! Мы идем с тобой настречу свободе от всей суеты.
Анна улыбнулась, поправила у графа выбившуюся из прически прядь и заглянула в его зеленые, горящие заговорщицким огоньком глаза:
- Ты никогда не доводил дело до конца и тебя всегда легко было сбить с толку. Жаль, что я не смогла сделать это чуточку раньше. - Сказав это, молодая женщина набросила на хрупкие плечи шаль, взяла графа за руку и вышла с ним из дома. Сквозь стену.

[Hikura]

Не знаю почему, но мне хочется благоухающей лужицей растечься по столу)

[Гость_Grin_*]

Не знаю почему, но мне хочется благоухающей лужицей растечься по столу)

сие есть хорошо или плохо? х)

[Hikura]

сие есть хорошо или плохо? х)

мне хорошо)

[Гость_Grin_*]

мне хорошо)

а это вообще замечательно ;D

[Ritsko]

Почему сквозь стену?

[Гость_Grin_*]

Почему сквозь стену?

потому что привидения. Я тугодум - не знаю как иначе это сказать.

[Ritsko]

Вот теперь да. Очень-очень.
Перечитала. Уютное произведение.

[Гость_Grin_*]

Талант

Иннокентий Петрович устало облокотился на спинку кресла. Его тонкие губы
скривились в усмешке - не то горькой, не то саркастичной. Марина Семеновна
никогда не могла понять, что именно крылось в этой ухмылке, но одно она знала
точно: ей не нравилось, когда ее супруг вымученно улыбался. Казалось, все его
лицо с точеными аристократическими чертами пронизывала судорога. Казалось, его
бледная кожа становилась еще белее, а карие глаза превращались в два уголька.
Из раздумий женщину вывел голос Иннокентия.
- Я не могу написать задуманное, - сказал мужчина и нервно облизнул губы.
Марина Семеновна мягко улыбнулась и положила руку на плечо супруга.
- Ты всегда так говоришь, а потом дописываешь рукопись. Быть может, эта
неуверенность и позволяет отшлифовывать произведения так, чтобы их читала вся
страна?
Мужчина вжался в спинку кресла, будто пытаясь прирости к шелковой обивке.
Локоны его каштановых волос повторяли изгибы резьбы по дереву, из-за чего
женщине на мгновение показалось, что вокруг головы мужа возник причудливый ореол.
- Выйди, - хрипло проговорил Иннокентий Петрович и крепко сцепил пальцы,
стараясь унять дрожь в руках.
Его молодая жена горько улыбнулась и поспешила покинуть кабинет.
Как только частый стук ее каблучков перестал доноситься до ушей писателя, он
открыл потайной ящик стола и достал оттуда небольшой бумажный конвертик с
белым порошком. Трясущимися руками он вырвал лист из рукописи, скрутил из
него трубочку и вдохнул мелкие белые кристаллы.
- Эх, дорогая Мариночка, знала б ты, откуда эти талант и способность шлифовать, -
улыбаясь бросил в пустоту тотчас повеселевший Иннокентий Петрович и взглянул
на себя в зеркало. В отражении на него смотрел красавец-аристократ, на которого
часто заглядывались женщины всех возрастов. И единственное, что ему могло в себе
не нравиться, - уставший взгляд воспаленных глаз.

[Гость_Grin_*]

Желание

Стоял жаркий летний день. Пыль, совсем недавно осевшая из-за дождя, поднялась в разгоряченном воздухе. Из-за этого широкая-широкая дорога, по которой мальчик со своей собачкой шел из деревни в город, казалась желтой, как кусок сыра. Вдруг откуда ни возьмись появился черт. И страшный вроде, да вид жалкий: вместо одежды лохмотья черные болтаются, в руке не тросточка, а палка кривая, рога – и те обломаны. Прокашлялся он в свой кулачишко и произнес хриплым писклявым голоском:
- Мальчик, мальчик, загадай мне три желания. Если я смогу их все выполнить, тогда и ты мои три просьбы осуществишь. Но коли не сможет кто-то из нас сделать загаданное – вечно тот другому служить будет. – Сказал это черт да потряс своей сухонькой ручонкой перед носом маленького путника.
Мальчонка походил немного, подумал. И, весело прищелкнув пальцами, ответил:
- А перенеси-ка меня, дяденька черт, к Падающей Башне в Париже, что столицей Туманному Альбиону приходится.
Разозлился старый. Отчетливо услышали тогда мальчик с собакой, как пришлец зубами скрипнул. Да делать-то нечего. Так и отправился он с юнцом и его собачонкой в дорогу. Много чего хорошего людям сделал благодаря своему хозяину.

[Гость_Grin_*]

Звездные письма

В ее движениях, запечатленных на фотокарточках, смешались какая-то детская неуклюжесть и кошачья грациозность. Наверное, если бы мне хоть раз довелось поймать в ее действиях чувственные порывы, которые эта прелестница прячет на снимках за холодным взглядом и искусственной улыбкой, мне никогда более не удалось бы оставить ее хоть на секунду. И я даже никогда не мог подумать, что фальшивость и искусственность - которые всегда прежде были чужды мне, которые я отрицал всей своей сущностью и существованием, - превратятся в манок. Да что говорить только об этой ее черте?! - она вся манит меня: ее чересчур бледная с просвечивающимися синеватыми венами кожа, томный, чуть надменный взгляд, в глубине которого кроются озорные огоньки, аристократическая утонченность и некоторая подростковая угловатость. И в почерке своем - вся она, и в словах, и в строчках, которые она выводила ночью, сидя - как она сама писала - за захламленным столом. Этим почерком, то угловатым, то изящным, она писала свою жизнь не хуже художника, который пишет картины, вкладывая в них частицу себя. И, несмотря на то, что жизнь ее казалась мне весьма заурядной, я всегда с нетерпением ждал писем, потому что самое что ни на есть обычное в ее повествованиях стало вдруг особенным - в письмах были не только желания или страхи этой чудной особы, в письмах, которые я получал, была она, и, держа в руках чуть помятые работниками почты разлинованные листы, я знал, что держу в ладонях ее саму. Бывало, мне на ум приходили забавные сравнения ее со светилами на ночном небе, и эти сравнения позднее частично были оправданы несколько неожиданным образом - письма перестали приходить. Казалось бы, какое это имеет отношение к звездам? Но как свет звезд виден тогда, когда они уже погасли, так и последнее отправленное ею письмо, в котором она описывала искрящиеся радостью планы на несколько лет вперед, было получено мной в день ее ухода из жизни. Никто не может уберечь себя от случайностей, а я не могу уберечь себя от пересмотра ее фотографий.

[Гость_Grin_*]

Снег

Он рывком закрыл за собой дверь здания и, кутаясь в прохудившееся старенькое пальто, побрел по улице домой. Ветер сбивал с ног, колол и без того красные от возмущения щеки мужчины мелким снегом и пытался сорвать с него пальто, которое слабо защищало от холода. Но холод его волновал мало. Более того, он даже не чувствовал бы тщетные стремления ветра проникнуть ему за шиворот и заставить дрожать, если бы не этот самый треклятый снег. Отвратительный снег! Очень мелкий и необыкновенно колкий; "Самое главное - абсолютно бесполезный," - подумал мужчина и поежился от этой мысли. Слишком много можно было провести параллелей между ним самим и этим снегом - такой же маленький, колкий и раздражающий, и никому-никому не нужный. Потому что критики вдруг стали врагами. Потому что критики превратились в без толку лающих шавок, на которых давно перестали обращать внимание.
Он в раздражении сплюнул и двинулся дальше. А что еще остается, если ветер неустанно толкает в спину?..

[Are you sure?]

Слушай, ну здорово же.

Единственное что, я бы сделал вот так:

Ветер сбивал с ног, колол и без того красные от возмущения щеки мужчины мелким снегом и пытался сорвать с него пальто, которое слабо защищало от холода.

Ибо как бы по контексту и так понятно, а лишние слова рвут ритм предложения. Ну это лично я так воспринимаю.

[Гость_Grin_*]

О, хорошо! Исправлю и возьму на заметку (: спасибо.

[Prospera]

Продолжу, пожалуй.
Подумалось вдруг, что миниатюрные зарисовки бросать не стоит, хотя и та, что я выложу ниже, не нова.

Несмотря на то, что лето только началось, этот июньский денек выдался необыкновенно жарким и солнечным. Воробьи бодро переговаривались меж собой на своем особенном, птичьем языке, люди неспешно прогуливались по широким улицам. Куда-то торопилась лишь маленькая девочка, держа за нить зеленый воздушный шар. Олег Николаевич наблюдал за всем этим, лежа в больничной койке. Он задумчиво созерцал то белые, кое-где обшарпанные стены, то капельницу, в которой лениво капало лекарство, то пустые железные кровати неподалеку. Но более всего его, конечно, привлекал вид за окном. И не то, чтобы он действительно мог наблюдать за тем, что творилось там, снаружи, - он часто видел эту картину раньше, когда стоял и смотрел через стекло на улицу. Еще несколько дней назад он мог ходить, но теперь мужчина лишился и этой возможности.
"Интересно, - подумалось ему вдруг, - а действительно ли там сейчас те лица, что представляются мне? Пересекает ли та девочка сейчас ту самую улицу? Надо проверить!" - с этой мыслью он решительно встал, подивившись легкости своих действий, и распахнул окно. Его палата находилась на первом этаже больницы, можно было вылезти на улицу, покинуть это скучное место. Он ступил на траву босыми ногами, глубоко вдохнул воздух, в котором почувствовался аромат недавно посаженных цветов, и, щурясь, посмотрел на небо.
И только через несколько минут в больнице поднялся переполох: медсестра зашла в палату к Олегу Николаевичу, и подойдя к нему ближе, поняла, что у него остановилось сердце.

[Nosferatum]

здорово